"Если бы этот актер превратился в звук, он стал бы звуком «щ-ш-ш» и проглядывал бы из всех «шалить», «шарик», «шебаршить», «шевелиться», «шелестеть», «шептать», «шуметь», «шуршать», «шутить»…"

"Ростом со взрослого ребенка и очень добрый. Когда он грустен — весь мир вокруг грустит. Когда радостен — само солнце улыбается ему в ответ. Обижен — тянешься утешить его. Словно про него, а не про Мартынова сказал когда-то знаменитый критик: в его игре «проглядывало столько истинного глубокого чувства, что он нам казался нисколько не смешон, хотя и был в высшей степени смешон".

Часто возникает ощущение, что он ведет в спектакле двойную игру: словно не актер, а гениальный взрослый ребенок играет с персонажем. И персонаж создает на сцене свой собственный головокружительный театр.
В характере его героев мирно уживаются наивность и хитреца, добродушие и настороженность, открытость и недоверчивость. И некоторая недосказанность, недоговоренность объясняется простым фактом: каждый ребенок, находясь в обществе взрослых, оставляет за собой право на личную тайну.
И потом: «недосказанность» — это свойство великих актеров. А великие комики вообще рождаются раз в столетие.

усердно мастерит змея, тоскливо слоняется без дела, в надежде выставляя палец в воздухе, и однажды… влюбляется. В грустных думах, понурив голову, он медленно передвигается с ведерком в руке. Бродяге доверили привести в порядок запыленное стекло. И неожиданно от «волшебных» прикосновений его рук рождается чудо — женский силуэт удивительной красоты. Герой медленно, боясь потерять чудесный образ, вырисовывает линии на стекле, зажмуривает глаза, представляя себе что-то невообразимое. Но стоит ему на мгновение отойти, как видение исчезает. Руки тщетно мечутся по стеклу… Мечта испарилась… Нелепый человечек снова остается один.
Способность сотворить на миг чудо и невозможность его удержать — вот суть лирической фантазии. В рамках жанра клоунады Бызгу создает образ трогательный и печальный, полный глубокой философии ребенка.
Прямо противоположными по настроению становятся три острогротесковые роли спектакля, ставшего визитной карточкой театра В.Крамера, «Фарсы, или новые средневековые анекдоты». Здесь проявляется другая — ярко-комическая сторона актерского дарования Бызгу: здесь он — игривая Кумушка в красных штанах, Измученный Подагрой и кокетливая Барынька с веером.
Похоже, весь актерский состав спектакля изображал «любителей-актеров», вышедших на площадь демонстрировать свое искусство. Блестящая актерская техника, повышенная театральность зрелища превратили средневековые анекдоты в настоящий площадной фарс. Зрительскому хохоту не было предела.
Все три маски, представленные Бызгу, — «живчики», игриво и заразительно совершающие свои проделки. Особенно хороша Барынька в бусиках, с нескрываемой радостью изменяющая своему супругу. Ее ужимки и гримаски умилительны. Она полна кокетства и женственности, жеманности и томности. Прикрываясь шляпой с большими полями, взмахивая подолом юбки, она просто млеет от мужского внимания и с трудом сдерживает нахлынувшее желание.

похрумкивая огурцом, мрачно сверкая в ночи глазами из-под нахмуренных густых бровей, крупно жестикулируя, Ефрем таинственно пересказывает свой сон в «лучших традициях» классической школы декламации: с большими паузами, загадочными интонациями, выразительными немыми оценками. Как шел он ночью по тропинке и увидел… корову. Пригляделся, а это… жена его собственная. Эффект от рассказа последовал тут же: при слове «жена» попутчики истошно заорали.
  Эдакая няня-сказочница, на свой манер развлекающая барина.

 То ли ребенок во взрослой одежде, то ли давно выживший из ума старичок. Добродушный, назойливый, участливый, во всем преданный королю, с ребяческой готовностью исполняющий все его поручения.
Но, прежде всего, Полоний — безгранично наивный чувствительный отец, настоящий папа Карло. Бызгу играет определенный тип отцовской любви. Причем тот ее идеальный вариант, который видится глазами ребенка. Ну кто же откажется от папы, жаждущего постоянного праздника, беспричинного веселья, шумного маскарада.

"Я убежден, что все дети талантливы. Когда мы даем им возможность себя проявить, то получается настолько сильный эффект, что профессиональный театр выглядит слабее. Я вообще многому учусь у детей".